Категории: Учеба и работа, Яков Киселёв

А Вы в первый раз были в Гродно после распределения?

Да. Я не знал Гродно. Первые впечатления были очень хорошие. Думаю: «Боже. Боже, город целый. Целый город. Да, он, конечно, был запущенный, но тем не менее целый. А после Лёзно и Витебска. А как Витебск был разрушен, это ж полностью уничтоженный город. А в Лёзно только шесть домов осталось после войны сразу как освободили. А тут – на тебе – целенький город.

И куда вас распределили?

А я пришел в прокуратуру, направление у меня на руках, мне в кадрах кадровик говорит: «Выбирай, на 4 района. Едь в любой». Там Зельва, Дятлово. Желудок, не помню четвёртый какой. А не знаю ни один. Я ж не был тут. Я говорю: « Я подумаю». Вышел и вижу, фронтовики идут два. Один без руки. Я: «привет». «Привет». Говорю: «Коллеги. Вот мне сказали, посоветуйте куда, я ж вижу Вы ж бывшие». Они: «А кто ты какой? А давай, свое!» А это был Мельников Володя без руки. Он потом стал прокурором Лиды. А второй был Айзейман Женя, тот стал прокурором Новогрудка. Ну так говорит: «Знаешь, что ни первое, ни второе, ни третье, четвертое, все не то. Но если так, едь в Желудок, тут 70 км, поближе как-то. Едь туда». Ну я сказал, пришел говорю: «Желудок». Приехал в Желудок. А там прокурор один, помощника не было. Единицы не было вообще. И следователь. Вот я. Поработал с ним год.

А вот население Западной Беларуси, вот Вы же получаетесь восточник. Отличалось ли население Западной Беларуси?

Конечно. 

В Желудке, чем люди отличались от жителей Лиозно?

Конечно. Вы понимаете. Здесь совершенно другое тогда было отношение к труду. Здесь. Но может быть это было вызвано и тем, что, во-первых, там повыбивали, там же мужчин не осталось, повыбивали всех. В некоторых городках даже ни одного мужика, всех забрали в армию и всех убили. Там же и под Витебском и убили. И в Лёзно так. Так что тут в Лёзно все были бедняки. В деревнях тоже нищие люди. Фронт был постоянный, при советской власти там жить, что уже было до войны, многие разучились работать, уже не то было что раньше. А здесь все это сохранилось. Здесь, во-первых, войны как будто не было, во-вторых, они действительно работали как кони, работали и работали, хозяйство держали, за счет этого жили. Конечно, и эта жизнь даже с точки зрения сегодняшнего дня, это тоже нищенство, но по сравнению с Востоком это было что-то.

А религиозность населения была заметна. Вот Вы приехали…

Конечно. Католицизм тут. Это католики все. Очень много было поляков, в основном поляки. 

В Желудке?

Да. Это польское такое в основном население.

А ксендз был?

Да, был.

Я же жил в костельском доме. Значит. Костел, а рядом дом, там было на 4 квартиры, коридор, две квартиры с одной стороны, две с другой. Вот там, где мне дали квартиру была гостиница. В этой гостинице была одна комната. А заведующий гостиницы жил во второй комнате, соседней, потом гостиницу построили, так мне отделили там, перегородку сделали для кухоньки и комната. И там эта была моя квартира, пока я там два года работал. Вот. И ксендз был. Так там, а напротив в квартире жили 4 прихожанки ксендза, его прислуга. Уже выжившие из ума старухи. Они как узнали, что я следователь, ночью трах-трах в двери. Вскакиваешь: «Что?» «Следователь, иди, пожар у нас!» Ну вот дверь коридорчик только. Заглядываю туда – какой пожар. Никакого пожара. Между собой подрались. Я им потом терпел, терпел, несколько раз бегал, а потом, сказал: «Я сдам вас в милицию, еще раз – в милицию всех». Испугались, перестали. Они уже не обслуживали ксендза – старушки. Но это его обслуга.

А банды были?

За два месяца до меня как я приехал туда убили начальника КГБ, тогда НКВД. Убили его, бандиты убили. Так что там еще. А там в Желудке кладбище было специальное совпартактива. Больше 100 человек убитых бандами. Вот председатель сельсовета у нас.

Это были уголовники в бандах или политические?

Нет, политические. Вот у нас, где я был прокуратура, в этом же здании был суд. И там же. Это был адвокатский дом польский. Адвокат там жил. И там же каморка была – там жила уборщица. Уборщица Мина. У нее было двое детей. Муж был участковый – его убили бандиты. Так она и мыкалась. Убирала она в прокуратуре.

А в Желудке то время были еще солдаты Армии Краевой в лесах?

Нет, самих так не было. Они-то что были, то прятались по лесам. Это их там вылавливали, еще я помню, что начальник милиции при мне уже, начальник милиции Мачекин, он умер уже, ездил в лес. Было согласовано, встречаться с командиром одной банды, тот соглашался там сдаться, если ему там будет определенная. Вот так он зашел Мачекин перед этим, мы выпили так по сто грамм.

А как население относилось к представителям советской власти в Желудке?

Ну, показное же всегда будет хорошим. Напоказ никто ж не будет тебе говорить, что ты плохой. Но там, вот я. Мой оклад 890 рублей. А так как я был еще стажер, только приехал на работу, значит 590. Это у меня жена и двое детей. Если бы не Желудок, представить себе, что эти самые 590 и в Лёзно, я бы с голоду помер вместе с семьей. А там придешь, базарчик, место для базара. Для меня, восточника, это казалось рай. Все копейки. Гуси, куры, свинни. Что только хочешь. И все за… так вот именно поэтому можно было жить. Свинина живая – 1 рубль. Я… У меня не было денег, чтобы купить кабанчика, но там было в Желудке кроме меня два еврея. Лева Ковтун – заготовитель и Березовский – этот был, этот был. Забыл, чем он занимался тоже таким что-то. Мы когда приехали с прокурором, соберемся втроем. А денег нет. По рублю сложится не можем. 2,70 стоила бутылка. Так главный Мачекин, начальник милиции: «Лева. Звони. Лева, привет». Тот: «Слушаю, товарищу начальнику» (тот с акцентом говорил). «Ну, Лева, ты понимаешь». «Понимаю, понимаю. Все, где вы будете». И приносит выпить по 100 грамм. Так я, короче говоря, одолжил у него, у Левы. Я говорю: «Лева, мне нужен кабанчик». Он говорит: « Пожалуйста, пожалуйста». Сели на подводу на его, поехали по деревням. Только он довоенный. Только заезжает в деревню, все бегут: «Левочка, Левочка, иди ко мне посмотри то, посмотри это!» Короче говоря, он выбрал тут же, там же заплатил деньги. Я с ним договорился: « Я тебе буду выплачивать помесячно, не сразу». Он вообще: «Не надо». Но мне это было ни к чему. С этого начинать карьеру. Я потом с ним рассчитался, мы остались друзьями, большими друзьями. Хороший человек очень. Полька была его жена, она спасла его в годы войны. И он женился, и у них была изумительно красивая девочка, ну изумительная! Это была такая красавица, лет ей было уже 12. Такая красавица, ну такой красивый ребенок – зайдешь, так прямо любуешься. Вот так. Такая жизнь.

Что вы делали в Желудке по работе? В чем заключалась работа? Какая преступность там вообще была?

Дикая преступность. Это преступный район. А было, ну так, кто там боролся, сколько там нас было человек. Убийств много, поножовщины очень много, хулиганских проявлений очень много. Много, много. Там школу я прошел хорошую. Но прокурор, с которым я работал, был слабеньким, в следствии не надто. Но через год он поехал на курсы, приехал другой прокурор. Дорожко. Хороший человек, очень хороший человек. Хороший прокурор.

А если что-то случалось, население сразу обращалось в милицию?

Обращались, почему нет, конечно обращались. Иногда это было непростое дело.

А помните Вы свое самое первое дело, которое Вы вели самостоятельно?

Помню, все помню. Дело. Теперь бы по этому делу дали бы штраф. А тогда дали 36 лет людям. Это значит. Сообщили, что в колхозе украли зерно. Комбайнеры там были, которые убирали. 4 человека. Надо было ехать на попутных я только приехал. Так прокурор договаривался, я е не знал с кем договариваться. И чтобы меня туда довезли, там километров 30 ехать. Я приехал туда вечером. Спросил, где правления колхоза. Ехал на подводе. Машин почти не было. А в прокуратуре был конюх. Лошадка. Вот. Ну это далекое расстояние. Захожу туда. Там заседают, лампа горит. Свет. Женщина председатель. Ясина была такая, здоровая баба. Она: «Вы кто?» Я говорю: «Следователь». Она сразу и говорит: «Заседание окончено, все уходите». Все ушли, осталась она и заместитель ее Борисевич. Ну я подошел: «Вот по такому делу я приехал, позвонили». Она говорит: «Да». И говорит Борисевичу: «Куда мы его денем?» А тут как раз убили того начальника недалеко, она боится. А тут еще при людях сказал – следователь. Потом она говорит. Подумали-подумали, между собой, посовещались они и говорит: «Поедем к Венским». И говорят: «О, чистоплотные люди». Поехали. Километров пять или четыре отъехали. Хутор. Старик со старухой. И говорят, что надо еще и накормить и напоить, спать. «Пожалуйста» Ну они меня в зал завели, там гора подушек, кровать полуторная. Я лег, лег. Комната большая – четыре окна. Я там, ей Богу, боялся больше чем на фронте. Я безоружный человек, где-то там шастают. Я же только приехал, не ждут же меня с пистолетом, потом я заимел. Я безоружный, тут четыре окна, я думаю: «Недавно тут убили». Я ночь не спал. Кручуся как черт. Ну а пошло. А расследовать, там нечего было расследовать, они сами раскрыли это дело, поймали их. Так дали. Там четыре человека – двум по 10, двум по 8 лет. 

Сколько Вы были в Желудке?

Я был в Желудке два года.

Фотографии

Скачать

Исследователь: Наталья Иващенко, кандидат исторических наук, ГрГУ им. Я. Купалы, Светлана Силова, кандидат исторических наук, доцент, ГрГУ им. Я. Купалы