Категории: Учеба и работа, Лев Шляхтер

А получается, что отец остался в Магадане. Ему добавили срок или как?

Ну он кончился, он освободился. Во-первых. В войну из Магадана почти никого не выпускали, даже из лагерей, которые сидели они по году, по два пересиживали. Там же среди заключенных были еще члены семьи, мужа расстреляли, жену – посадили. Домработница была – и ее туда же. Детей в детский дом. Я там публика была очень, как вам сказать, разношерстая. Но среди них были такие грамотные хорошие люди. Мы жили в бараке, у нас было 18 комнат, 12-ти метровых, одна кухня, холодный туалет. Но была вода. (Смеется). Это считалось хорошо.

И получается, что отец в Магадане так и жил после войны?

Его узнали, что он по специальности кожевенник. Он раньше еще когда-то до ареста ездил в Москву в Союз кожевенников, профсоюз кожевенников, что-ли. На какие-то конференции. О нем знали, что он кожевенник, что он чё-то там.

Хороший?

Да, а этот завод хромовый четвертый номер был, он делал хром для высшего комсостава, сапоги, пальто, знаете, куртки, это все это такое. Для авиации, наверное, я-то не знаю. Куда-то поставляли. Они узнали, а он уже был на Дороже в командировке, за 500 км от Магадана. Дорогу там следил. Чтоб проезжали и заболел. Его привезли в госпиталь заключенный. И кто-то сказал. Что есть такой. Они его вызвали как специалиста на кожевенный завод в город Магадан. Вот так он и прижился. И когда я приехал туда, все было хорошо. Я приехал тоже с этим, как говорится. Пока мы ехали 11 дней, я этот пароход «Феликс Дзержинский» и я там чё-то там у них было неполадки в механизме, а токарь у них заболел. Ну я так в домино играл с этими, с командой. «Токарь? Ну-ка пойдем к механику». Ну и я у них дней 6 или 5 работал. Меня кормили. Ничего мне надо было. Хорошо мать-то со мной ехала. Только мы ехали не в каютах, а в твидек. Вы знаете. Что такое твидек?

Нет.

Трюм, знаете, что такое? А он пяти-четырехэтажный. Там погрузчики грузят по углам. Горловина, а потом дальше. Вот этих твиндеков или трюмов бывает всегда, в основном 4–5. Вот эти, заключенных возили так же: от самого низа до верха. А там сверху закрывался это твиндек. Он затягивался брезентом. И не топили его. Там от машины было тепло. Но в церкви тоже не топили. Тепло. Ну вот так и ехали в нем. А кормежка – что с собой взял. У нас не хватило там. Вот мы везли, везли нас. И я приехал, отец, я говорю отцу: «Вот я поживу у тебя, я поеду в Америку». Что 20 лет мне было с лишним. «Как в Америку поедешь?» «Ну, мне сказал Караян об этом, капитан – мы через как уйдем, весной уходим в Америку, на капитальной ремонт, судно идет. А эти суда были «Дальстроя». А «Дальстрой» – это был Магаданская область тогда. Возглавлял его Берия – это МВД. Там все были, и все начальники в погонах, мвдевских. Он говорит: «Никуда ты не поедешь. Я тебе говорил – подумай». Ну и раскрыл мне все карты. Конечно, меня никуда бы не взяли за границу. Ну и поступил ровно через две недели на завод, на этот цех точной механики. Он назвался точно – цех точной механики. И проработал я там 34 года в Магадане. Там женился, я приехал в 47 году в январе месяце, а через 2 года в январе приехала моя жена. Тоже по договору только.

То есть она приехала как вольнонаемная.

Да, как вольнонаемная. Я приехал тоже как вольнонаемный.

Но у Вас там был отец.

Да, я-то к отцу ехал. А она ни к кому не ехала. А до этого она работала в обкоме партии в Дрогобыче, под Львовом город. Техническим секретарем. А ее туда мобилизовали еще по комсомольским набором. Пополнять, бендеров чтоб там уговаривать. А мы через, познакомились, больше года дружили, поженились. У нас родился сын. И пошло.

Вот Вы говорили, вот эта большая коммунальная квартира. Как вот жили между собой? Кто Ваши соседи были?

Ой, соседей было всяких разных. И бывшие заключенные жили. Освобождали. Вы не слыхали такой фамилии – Якир?

Слыхала, конечно. Я по образованию историк.

А. Так вот там с нами жила домработница Якира, как член семьи. У нас был Никита там, он в лагере работал. А жена его была англичанка, родом с Австралии. Я говорю, там такой шерстяной народ был, что не разберешь.

А как Вы в одной кухне помещались?

На одной кухне? Очень просто. 18 кастрюль стоит, у каждого или примус или этот самый керогаз, чтобы суп варить. Электричество было ограничено. Электричества не хватало. Даже когда первые появились магазин и привезли ночные горшки эмалированные, представляете, вы заходите, а вход был через кухню, и длинный коридор. 18 ночных горшков с крышками стоит на плите. Они ж с крышками. Представляете. (Смеется)

Закрывали двери вообще в комнату?

На ключ, так. Там краж не было. Краж не было. Потому что народ-то раз был, но более честный народ был.

Ну, вот и как вы дружно жили?

Да, под Новый год, знаете, вдоль этого коридора, хотя там у каждого еще тумбочка стояла, моя мать танцевала мазурку с соседом. Она любила потанцевать. Дружно жили, со всеми дружно. Дружно со всеми не может быть. Ведь, вы посмотрите, когда люди разъехались по хрущевкам, то ведь скучали о соседях, то. А сейчас в подъезде живем. Вот я прожил с 81 года, а я у соседей вот здесь не бывал. Со всеми соседями живу – и сверху и снизу – все нормально, вот такая попалась соседка. Ее жизнь, тебе не надо и мне не надо.

А по национальности не было притеснений?

Вы знаете, этот Магадан – город многонациональный. Там называли «земляк» друг друга. Почему «земляк»? Потому что, когда ты ехал в отпуск, надписывали «в отпуск с выездом на материк» в кавычках. Туда можно было пробраться или пароходом, впоследствии самолетом, больше никак. Сухопутным путем не проберешься туда – далеко. Потому что прииски начинались Магадане 500 км от города и до 1 200 км к Якутску. Там, он, Якутск был ближе к приискам. Даже когда был этот Совнархоз, он назывался «Магаданско-Якутский совнархоз». Так что. И вот. На наш завод, почему проскочил так хорошо. Вы, наверное, должны знать. Когда были рыбные четверги. Это было куплено в Германии рыбный флот. С плавучими заводами, которые ловили рыбу. Мобилизовали это, китобойные флотилии настроили. И вот были тысячи сейнеров, которые ловили рыбу. Это сейчас и Горбачёв немножко отдал, и этот самый Шеварднадзе отдал береговые линии. У нас были далеко они, граница наша рыбная была, а сейчас ее сузили. Так вот получилось так, что сейнеров было закуплено в Германии, там дизеля стояли «Буковоль» 100, 200, 300, 500 лошадиных сил у них там. И узнали, что есть такой там специалист, богатые были. Чем прославился этот завод. Привозили «Даймонды» машины, на которых по этой трассе везли. У них скорость небольшая, килoметров 30–40 в час он идет, не больше. 2000 км. Два водителя сидя, один спит – второй работает, чефир пьет, чтоб не уснуть. И везет на себе бульдозер американский с лопатой. И еще на прицепе бульдозер. Тогда таких машин не было. Это самые большие были машины. Ну и Берия сказал, топливная аппаратура вышла, 1000 часов она должна отработать, не менее. Дизеля стоят, вот вам год, и через год чтоб мне выпустили распылители. Собрали всех специалистов с Колымы, кто хоть-что то кумекает в этом и начали впускать. Через год выпустили топливную аппаратуру. А потом уже позднее Министерство рыбной промышленности узнало, что есть такой город Магадан, что там делают топливную аппаратуру. Узнали они. От моряков, потому что мы с образца могли сделать. Вот нам образец принеси – и мы через полгода могли выпустить чего-нибудь такое. Он обратился в Госплан, Госплан сказал: «Ага! Сколько у вас там план-то?» Мы говорим: «Мильён в год, там чё-то продукции выпускали». Он так: «Дать им немножко оборудования, дать какие-то льготы. Двести тысяч на нужды Магаданской области, а мильён на Министерство рыбной промышленности». И мы начали эту продукцию делать. И делали до тех пор, пока не стала разваливаться эта рыбная промышленность – сейнера и это все. И когда началось, сейнера разваливались, о нас узнали Коломенский завод. А Коломенский завод выпускал для этих, как, подождите, нефтедобывающая промышленность, для бурения скважин. Там должна быть своя электростанция, дизельная, которая ток давала для бурения. Ну там не поделили. А это завод был тяжелого машиностроения – электровозы делали. Вот типа такого электровоза собирали там дизеля. И у них там че-то не получилось между своими заводами, и они заказали нам продукцию. Выпускали. А я уехал в 84 году, а когда развал начался, завод этот растаскали, развалился совсем.

А вот, у Вас какие воспоминания? Вот Вы жили в Кирове, Магадане, Гродно. А о Магадане в целом, какие воспоминания как о городе? Вам там было комфортно жить?

Вы знаете, считайте, это у меня вторая родина. Ведь я же созрел из мальчика до пенсионера. Он мне как родной город. Надо сказать, знаете, в Магадане мы жили дружно, дружно, никаких национальностей там не признавали.

А вот то, что судимы, не судимы, тоже не признавали?

Судимые, это до 52 года. После 52 года у нас было такое потепление, все началось, как нормально. Ты мог быть судимый, и мог быть каким-то главным инженером какого-то завода, если у тебя голова работает.

А уголовники? Их много было?

Кого?

Уголовников в Магадане много было

Уголовников? Это прекратилось, знаете, када? В 59–60-м году не стали привозить заключенных. А до этого привозили. Вот в этих 50-х годах, вот в 51, 52, так это пойдешь вечером, могут и раздеть тебя, и пропить. Убивать не убивали. Но они освобождалися и ждали парохода. Там даже были специальные такие районы, назывались, как они назывались? Выскакивает из головы. В общем, пересылка вроде бы сказать. Тройные нары, бараки длинные – ждут парохода, когда он придет. Он же по расписанию не ходит, пароход. Пока он пять суток идет, неделю его разгружают, смотря какой груз, ведь там палубный груз или еще чё-то такое. И ты не знаешь, когда пароход придет, он пришел, вот эти твиндеки, в которых привезли заключенных – туда отпускников, в Находку. А пассажирских пароходов не было.

Вообще не было пассажирских пароходов?

Нет, они, последним «Ильич» ходил там, потом его отобрали. Это бывший «Геббельс», бывший немецкий пароход.

Фотографии

Скачать

Исследователь: Наталья Иващенко, кандидат исторических наук, доцент, ГрГУ им. Я. Купалы, Светлана Силова, кандидат исторических наук, доцент, ГрГУ им. Я. Купалы