Категории: Человек и власть, Ира Мотолыга

И вот началися такие гонения, мама рассказывает: «Она дружила с парнем из Польши, который там где-то был замешан. И вот перед самым концом института, уже сдавали мы экзамены, и зашли КГБэшники и половину наших забрали. Ну я еще успела сдать, и вызвали и меня». Мама говорит, вызвали, но следователь попался очень хороший и он ей сказал. Мам говорит, что когда мы учились в Москве, и она училась хорошо, им давали в общежитии отдельные комнаты, вот она, и у нее была комната в общежитии. И еще она рассказывала, что тогда сдавали экзамены не каждый за себя, а учили группами, из группы вызывали одного, никто не знал кого, и ты сдавал экзамен. Записывали за эти пять человек. И все учились мама училась очень хорошо: «Все старалися вызвать меня, чтобы я сдала за пятерку».

А сколько языков мама знала?

Мама, я не знаю. Мама хорошо знала польский, хорошо она читала и писала письма. Когда просили ее в Израиль. Она хорошо знала немецкий, хорошо, очень хорошо. Она быстро. При этом, моя мама всего очень боялася. Он тогда ей сказал, ей было направление, ее поставили в Зембино возле Борисова председателем сельсовета. А этот следователь в Москве сказал: «Уезжайте, что подальше и не занимайтесь руководящей работой. В тень, уходите в тень». Мама еще назвала мне фамилию, рассказывала мне. Я хорошо не помню. Не слушала хорошо. Медведев его была фамилия, этого следователя. И мама говорит, что приехала из Москвы тоже один знакомый, который работал в самом Борисове. Мама говорит, а она в районе, в Зембине, а он в Борисове. А я приехала на заседание в Борисов, а он мне тихонько говорит: « Бася, надо как-то уезжать, всех наших уже почти нету. Уезжай». Мама говорила, не поверила. А в Зембине мой отец за мамой ухаживал. И он базы вел военные, и ему надо было уезжать в Белосток. И мама говорит, я быстро сдала свои документы, все, все и уехала. Я говорит, всю жизнь в Белостоке смотрела в окно, уже ж родила детей, что за мной сейчас приедет «черный ворон» и меня заберет. Поэтому она везде писала: ничего не кончала, она везде писала, что никаких языков, кроме белорусского не знает. Мама никогда ничего нигде не признавалася.

Вы помните смерть Сталина?

Помню. В школу ходили. Выстроили нас.

А как узнали, что умер Сталин?

Учителя в школу пришли, я помню только телевизор появился, я помню, когда Сталин умер, я этот день помню. Нас выстроили всех в колонку одну. Все в формах мы были. Все в таком трауре. Нам сказали черные передники, черные у нас были бантики. И нам сказали, что умер Сталин, и все заплакали. А у меня никак. Вот этот случай я всегда помню. Я была очень по натуре веселая. Воспринимала все как-то легко. И у меня не получалася плакать, я так тихонько беру и слезы делаю себе. Думаю – меня будут ругать, опять меня выгонят, ну я не могу заплакать никак. Вот это я хорошо не помню.

А в семье как восприняли?

Бабушка моя, мама никогда ничего не говорила, а бабушка моя была вот такая сталинистка, у нее из газеты был вырезан портрет Сталина. Ей сказали, что евреев спас только Сталин. Всех сожгли в гетто. А вот он и она, ну под подушкой у нее портрет Сталина лежал.

А мама после смерти Сталина не стала себя чувствовать спокойней?

Да, маму вызывали в Москву, м ездили все вместе, она нас взяла в Москву, ходила в Кремль, мы сидели с сестрой на лавочке, ждали ее. И ее реабилитировали. Но она после все равно не пошла, нет, никуда она не пошла. Она сказала, что моя жизнь прошла и я не хочу чтобы этого.

У нее была обида на советскую власть? Как она относилась к советской власти?

Понимаете, она очень была… вот если бы Вы ее увидели и с ней разговаривали, вам бы показалось, что Вы с каким-то таким, ну вообще. Она по натуре была очень спокойная, грамотная женщина. Знала все, могла объяснить. Просто я была какая-то невнимательная, я в ней не спрашивала, она мне все могла рассказать – кино, балет. Она все могла показать, просто можно было пройти хорошую школу, я теперь это понимаю. Тогда как-то не прислушивалась особо.

Вас вообще интересовала политика. Что происходит в стране?

Меня? Никакой политики, даже не интересовались. Во-первых, мы когда слышали, что там детей откуда-то везут черных из Италии или что-там было какое-то. Мы всегда с сестрой говорили: «Ой, хорошо, что мы тут родились, нас никуда-никуда не повезут». Это мы всегда говорили. А потом, когда я выросла, вообще я не интересовалась вообще этой политикой. У нас было на усе как бы в школу ходили, потанцевать, в кино сходить…

Фотографии

Скачать

Исследователь: Наталья Иващенко, кандидат исторических наук, доцент, ГрГУ им. Я. Купалы, Светлана Силова, кандидат исторических наук, доцент, ГрГУ им. Я. Купалы