О принадлежности к комуннистической партии
Категории: Человек и власть, Антон Слишан
„В школе, где я учился, октябрят тогда не было, в пионеры я категорически не вступал с Лаздиньшем Леонардсом. В Резекне теперь это художник, он в Резекне школу закончил, поэтом в свою очередь был, поэт любви и протеста, как я его называю, а, ну, парень немного…, вот. Нас, чтобы школа получила название школы пионеров, созвал директор линейку и перед всей школой сам повязал нам галстуки. Приняли в принудительном порядке в пионеры. Директору было очень важно, чтобы школа называлась пионерской школой.
В комсомол я уже вступил по убеждению. Я прочитал „Как закалялась сталь” Островского, черт возьми, это люди так страдали за советскую власть, а я не вступлю в комсомол! Из-за веры вступил.
В партию я не вступал, потому что я видел, какими те партийные мужчины были – последние пьянчуги, как мама говорила, последние ебари, не вступал категорически! Но в 1971 году ездили ко мне полгода. Приводили примеры, видишь как в Литве, все молодые вступают, что будет, что ты не вступаешь, что здесь изменишь, кто здесь переймет власть. Вступил! Вышел, так как все вышли. И пока состоял в партии получил четыре партийных наказания. Почему? Потому, что я хотел привнести в партию христианский моральный дух. Боролся против пьяниц, партийных шишек старых, боролся против рыбаков края во время нереста, называл их фашистами, нашли, где меня осудить. Осудили, во-первых, что я на свадьбу надел присланный братом матери из Америки костюм. Осудили за то, что у меня дома у сестры матери подруга была монахиня, мать была больна, она помогала полоть огород, загоняли. Осудили за то, что я написал в районную газету о Болеславе Коклаче. Он во времена Латвии, до переворота Улманиса, был сначала кассиром, потом – руководителем кассы Красного креста Латгальских самоуправлений и работников образования. И под его руководством в Эзерниеках строили тот дом отдыха. Он был латышским красным стрелком, а во времена Латвии он был руководителем отделения айсаргов, координатором мазпулков и у меня, я написал о нем. Он здесь помогал мне поддерживать традиции Лиго. Он мог всю ночь петь, пришла молодежь - не поет или мало поет, или танцует, он всю ночь мог пропеть, петь лиговские песни вместе с женщинами. И я написал ему что-то вроде гимна. За то, что он стрелок старый, так много вложил. И пожаловались! Как ты так? Старого руководителя айсаргов теперь ты можешь объявить советским патриотом. Понимаешь! Уже готовились меня из партии исключить. Потом один встал и говорит, что это будет, если мы такого хорошего работника исключим, кто же у нас в партии останется. Те самые, с кем я боролся, так меня не исключили из партии. Вот, так что я - старый коммунист. Вот, ну, не удалось мне перевоспитать партию! Не удалось, что поделаешь.
Фотографии
Аудио запись
Исследователь: Dr. philol. Gatis Ozoliņš, Daugavpils Universitāte
