Категории: Межконфессиональное и межнациональное общение, Михаил Гичанский

ОРИГИНАЛЬНАЯ ТРАНСКРИПЦИЯ:

А ці вялі ў той час размовы ў вёсцы пра палітыку?

Так. Я в эта тагда не внікал. Дело в том, што людзі тожэ інцерэсавалісь. Вот эці рэбята, вот ад нас была граніца расійская тры кілометра. Там на гарэ, там яшчэ патом мая жыла цётка, там была польская застава. Там была граніца. Под была. І вот, вот цяперашняя дзярэўня, напрымер, Быр... Бірулі дзерэўня. Знаменітае озера. Ад нас чатыры кілометра. Эта дзерэўня была Расія. І вот рэбята сабяруцца ў Расію нада ісці.

А чаму яны так казалі?

Ну вот адзін перад другім вот чера... Расію нада. А што Расія? Там бы... былі калхозы. Ані там жылі в дзесяць раз, чым мы тут жылі. Вот, как я раска, как мы жылі. Што Вы думаеце, галодныя пелі, седзелі вот на этай на прысьбе дзевушкі. У каждага был і кабан, і куры, і сала, і малако. А там прышлі, а там бы... был калхоз. Там у хаце нічога не была. Там запахалі роўна углоў, што запашана. Усё калхознае. Еслі ў чалавека была карова, што б вступі... вступіць в калхоз нада, здал плуг, барану, граблі, цяпкі ў калхо... Усё во. Ідзі ў калхоз, цебе брыгадзір, значыць, цяпку. Вот тут во цяпай. Всё. Твайго нічога нет. І не хадзілі за граніцу. Помню адзін пашол, другой пашол. Так ані палзком – граніца там жа пяском засыпана, провалка. Ані там і што ані прыдут адтуда. Как шчас помню спічкі прынасілі рускія. Паказвают вот. Эта апасна. Не дай Бог, паліцэйскі увідзіт сразу цюрма. Папіросы прынасілі і газеты прынасілі. І помню к нам зашлі ў хату. У нас жа эці былі дзеўкі ў хаце сваі. Эта Коля Яхімчык прынёс газету. Я сматру в эту газету і гавару: «Дай мне, Коля, эту дзядзька». Сматру не па-нашаму напісана. Но пахожы буквы. Польскі і белару.., а мне беларускую газету прынёс. Я её взял. Он: «Толькі нікому не паказывай!» І вот я лучынку зажгу, сяжу на печы. І наўчылся чытаць па-беларуску. І мне так інці... я ту газету і всю прачытал. А там што калгасы, значыт, ураджаі там ну. Там усё такое. Я всё эта ізучыл. І патом мне, патом ужо прыгадзілась, патом раскажу. Вот. А што б пра паліціку дажэ вот ну ніхто. Патом вот самае глаўнае, што едзет пан. Там Пілсуцкі. І то што вот нашы ж батрак он жа знает, што я батрак. І вот тут шапку снімает, кланяецца перед нім. А вот кацца, еслі б цепер так этат батрак он бы не так. Он б ему фігу паказал бы. Цер народ не тот.

Паважалі больш.

Во. Зна... што эта, эта пан. Эта власць. Вот. І все ўважалі і кланялісь этаму пану і што он загадаў, то дзелалі, выпалнялі. Вот і вся паліціка. І ніхто не думал тагда што б, ніхто тагда я вот не слышал, што б хто мне сказал такое, што вот рэвалюцыя там, што нада свергнуць. Не была такога. Был тагда Прэзідзент Юзэф Пілсуцкі. Напрымер, в школе ўчылі, сціхатварэнія ўчылі пра Пілсуцкага. З такім уважэніем к учэбе...

ПЕРЕВОД НА РУССКИЙ ЯЗЫК:

В то время в деревне вели разговоры о политике?

Да. Я в это не вникал. Дело в том, что люди тоже интересовались. От нас в трёх километрах была российская граница. Там на горе, где потом жила моя тётка, там была польская застава. Там была граница. И вот теперешняя деревня Бирули. Знаменитое озеро. От нас – четыре километра. Это была российская деревня. И вот ребята соберутся в Россию идти.

А почему они так говорили?

Ну вот один перед одним… А что Россия? Там были колхозы. Они там жили в десять раз, чем мы тут жили. Что вы думаете, голодные пели, сидели вот на этой заваленке девушки. У каждого был и кабан, и куры, и сало, и молоко. А там пришли, а там был колхоз. Там в хате ничего не было. Там запахали ровно углов, что запахано. Всё колхозное. Если у человека была корова, нужно было вступить в колхоз: сдал плуг, барану, грабли, тяпки, всё в колхоз. Иди в колхоз, тебе бригадир, значит, тяпку. Вот тут вот тяпай. Всё. Твоего ничего нет. И не ходили за границу. Помню, один пошёл, другой пошёл. Так они ползком – там же граница песком засыпана, проволока. Как сейчас помню, спички приносили русские. Показывают вот. Это опасно. Не дай Бог, полицейский увидит – сразу тюрьма. Папиросы приносили и газеты приносили. И помню, к нам зашли в хату. У нас же были девчата в хате. Это Коля Яхимчик принёс газету. Я смотрю в эту газету и говорю: «Дай мне, Коля, эту дядька». Смотрю: не по-нашему написано. Но похожи буквы. А он мне белорусскую газету принёс. Я её взял. Он: «Только никому не показывай!». И вот я лучинку зажгу, сижу на печи. И научился читать по-белорусски. И мне так интересно. Я ту газету всю и почитал. А там что, колхозы, значит, урожаи там. Там всё такое. Я всё это изучил. И потом мне уже пригодилось, потом расскажу. Вот. А что бы про политику, даже вот никто. Потом вот, самое главное, что едет пан. Там Пилсудский. И что вот наш батрак, он же знает, что батрак. И вот тут шапку снимает, кланяется перед ним. А вот, кажется, если б теперь так, этот батрак, он бы не так. Он бы ему фигу показал бы. Теперь народ не тот.

Уважали больше.

Вот. Знали, что это пан. Это власть. Вот и все уважали и кланялись этому пану, и что он приказывал, то и делали, выполняли. Вот и вся политика. И никто не думал тогда, я вот не слышал, чтобы мне кто сказал такое, что вот революция там, что надо свергнуть. Не было такого. Был тогда президент Юзеф Пилсудский. Например, в школе учили, стихотворения учили про Пилсудского. С таким уважением к учёбе…

Исследователь: Олег Коляго, старший преподаватель, ГрГУ имени Я. Купалы